Каждый отдыхает как может… В прошлый раз мы вспоминали о черниговских пляжах, летних танцевальных вечерах, прогулках по вечернему городу… Сегодня продолжим разговор о танцах и других занятиях наших земляков в часы досуга.
Уходил последний троллейбус…
И не дают они людям сбиться с пути…
Мои ночные друзья – фонари…
Ж. Татлян – Ю. Гарин, 1968(?)
Танцевальный вечер заканчивался в 23:00. Музыканты паковали свои инструменты. На Корде гасли фонари. Сплошная река заполняла всю Аллею Героев, двигалась к площади, откуда растекалась к троллейбусным и автобусным остановкам.
С остановки, которая прямо на выходе из Аллеи, с двухминутным интервалом шли троллейбусы на Бобровицу и Колхозную. Шли с плотной загрузкой. И если б не автоматические двери, гроздья ребят висели бы на ступеньках. Минут через 15-20 то́лпы рассасывались. Пустела площадь, редкие парочки еще прогуливались по прилегающим улицам или сидели на концах длинных скамеек на Валу, Аллее, в скверах Попудренко и Хмельницкого. И еще дальше в направлении окраин, выбирая места побезлюднее и потемнее.
Потом наступал момент, когда последний троллейбус уходил в парк. Город затихал и засыпал, но еще не гасли фонари на главных улицах. Каштаны отбрасывали на тротуары густые тени; казалось, там засели местные пацаны, так и ждущие, чтобы «словить чужака», начать общение с «Дай закурить!», а потом заставить измерить спичками ширину проезжей части. И поэтому каждый опоздавший настороженно продвигался посередине дороги. Но предусмотрительность эта была напрасна: стук его подкованных косячками каблуков слышался за пару кварталов. Кому везло, а кому-то…
Казалось, вся жизнь в городе замирала до утра. Но на самом деле свет не сходился клином на Валу, Стометровке и Площади. На окраинах еще долго были слышны песни под гитару и танцевальная музыка.
Как рассказывал один из старожилов Бобровицы, в 60-х годах на том месте, где сейчас расположен квартал между улицами Пухова и Кольцевой (деткомбинат, магазин «Ивушка»), часто силами доморощенных музыкантов организовывались самодеятельные танцевальные мероприятия (заметьте, не дискотеки, а живая музыка!). Краем города была полевая дорога, которая позже стала улицей Одинцова (сейчас – Захисників України). Там не было танцплощадки – лишь дикий «газон» на берегу оврага да столб возле крайней хаты, с которого запитывали аппаратуру. И был еще энтузиазм местных любителей. Случалось, что танцы продолжались до рассвета.
Умный в гору не пойдет!
Надеемся только на крепость рук,
На руку друга и вбитый крюк,
И молимся, чтобы страховка не подвела…
В. Высоцкий, 1966(?)
Полыхает костер
Прочь тоску – что за вздор, к черту грусть!
Пусть гитару возьмет,
Тихо песню споет кто-нибудь…
Искры мчат к небесам
И становятся там звездами.
Может быть, мы с тобой
Вот для жизни такой созданы?
В. Ковальский, 1968
«Умный в гору не пойдет!»– заявляли самые благоразумные. «А дурак на ней умрет!» – добавляли те, кто предпочитал более активный (чем возлежание на пляжах и стирание подметок на танцплощадках) отдых. Еще с зимы готовились: точили ледорубы, по особой технологии изготавливали крюки и карабины из легких и прочных титановых сплавов, проверяли надежность канатов. Зашивали прохудившиеся палатки, клеили оболочки байдарок, перебирали «Вихри», «Нептуны» и «Ветерки». Кто-то просто покупал за 4 рубля новые кеды для пеших походов (особенно ценились из-за прочности и долговечности и были дефицитом китайские – да-да, не удивляйтесь! – под названием «Два мяча»). В курилках обсуждали новые виды рыболовных снастей, обменивались сведениями, полученными из альманаха «Рыболов-спортсмен». Полировали блесны, изготавливали кормушки, поплавки с «антеннами» и другие рыбацкие принадлежности. Самые отчаянные строили виндсерферы и дельтапланы.
С наступлением теплых майских дней каждый принимался за то дело, к которому готовился заранее. Одних ждали Денеши и Кавказ. Других привлекал сплав на плотах или байдарках по северным и сибирским рекам.
Большинство же выбирало места поближе, на волнах и берегах родной реки. И тогда вечерами по пятницам и в субботние утренние часы начинался массовый «исход» горожан на природу. Воды Десны как бы закипали, вспененные сотнями винтов лодочных моторов. Мелькали, как крылья, двухлопастные весла туристских байдарок. Медленно и ритмично взмахивали весла громадных по деснянским меркам, тяжелых ялов. И вся эта армада стремилась вверх по течению (по вполне понятным причинам: с бобровицкой лодочной стоянки – поскорее из города и легче возвращаться) к любимым местам купания, загара и рыбной ловли. Многие водомоторники старались забраться подальше, чтобы видеть соседей только в бинокль. И это было реально даже при тогдашней прожорливости лодочных моторов: 20-литровая канистра бензина А-72 стоила от 1 рубля 40 копеек на заправке до рубля на трассе у водителей грузовиков.
А когда над рекой спускались сумерки, на берегах загорались костры, освещая закопченные котелки и чайники, кое-где отражаясь в боках начищенных до зеркального блеска самоваров. Далеко от мест стоянки разносились ароматы свежеприготовленной ухи, смородинового чая и… супа из концентратов. И еще дальше по реке слышны были песни под гитару. Песни популярные туристские и эстрадные – те, что сейчас называли бы хитами. Песни дворовые и блатные, которые позднее получили название «шансон». Песни «самодельные», почти бардовские. Особое место занимали песни Владимира Высоцкого. Их пели все – и те, кто увлекался советской эстрадой, и те, кто предпочитал хулиганскую лирику…
А воскресным вечером снова волновалась Десна – «усталые, но довольные они возвращались домой».
Осень, осень…
Вот и лето прошло, словно и не бывало…
Арсений Тарковский, 1967
Уходило летнее тепло. Заканчивался купальный сезон на деснянских пляжах. C наступлением осенних холодов закрывался Корд.Из всех развлечений оставалось только кино и танцы в теплых залах. Где-то в начале зимы заливались катки на стадионах, на Корде, во многих дворах. Кто-то прокладывал первую лыжню на Кордовке или в Яловщине…
Но об этом вспомним как-нибудь в другой раз. А пока для полноты картины расскажу немного, как выглядели со стороны ребята и девчонки тех лет.
Какими мы были
Тема молодежной моды 1950–1970-х годов настолько обширна, что в рамках данной статьи я могу себе позволить только вкратце остановиться на некоторых ее особенностях.
Конец 50-х – начало 60-х. На смену широченным «морским» клешам (изредка даже со вставными клиньями) и свободным платьям длиной до середины голени приходят зауженные брюки и женские юбки «в обтяжку». Иногда так зауженные, что внизу и в брюках, и в юбках вшиваются замки-молнии(попробуйте связать колени вместе и подняться по лестнице – и поймете, каких жертв требовала женская мода!). Рубахи и особенно тенниски носят навыпуск.
Это было начало хрущевской оттепели, борьба со стилягами подошла к концу. Однако такой стиль одежды старшее поколение все еще презрительно называет «клеш-дудочки» и «вышел из уборной и забыл заправиться». Тогда нам казалось это несправедливыми придирками. Позже мы поняли: люди, прошедшие всего полтора десятилетия тому самую кровопролитную и разрушительную войну, поднявшие из развалин жилые кварталы и предприятия, обычной одеждой которых были ватные фуфайки и кирзовые сапоги, иначе и не могли реагировать на молодежный выпендреж.
Брюки, купленные в магазинах готовой одежды, мы зауживали сами (кто умел, конечно). Помню, году этак в 62-м я на стареньком «зингере» ушил брюки до такой степени, что с трудом их натянул. А вот снять с еще большим трудом удалось только одну штанину, пришлось ковылять к умывальнику и намыливать вторую пятку.
Девчатам тоже было нелегко следовать моде. Брюки, которые только-только появились кое у кого из них в гардеробе, считались тогда еще чем-то незаконным. И в один прекрасный холодный ноябрьский день директор собрал всех девчонок, пришедших в школу в брюках, и отправил домой переодеваться.
Зато когда девушка шествовала по Стометровке в туфлях-лодочках на высоченных шпильках, покачивая в такт шагам белой юбкой-колокольчиком, гордо неся бабетту (трудно, неудобно, но как смотрелось!), – это была принцесса. Нет, не принцесса. Королева!
Вторая половина 60-х. В магазинах по-прежнему тяжело купить модную одежду и обувь. Кому-то везет попасть на «выброс» импортного костюма или белорусской обуви. Импорт распределяется, как правило, с заднего крыльца. Зато напряженно трудятся закройщики многочисленных ателье мод, к хорошему мастеру нужно даже записываться на очередь. Благо нет проблем с приобретением материи: наш КСК буквально завалил магазины новыми костюмными тканями самых разных расцветок. В отличие от старых шерстяных, новые ткани с лавсаном не мнутся, надежно держат «стрелки». В моде – расклешенные брюки. Те, кто просто хочет выглядеть элегантно, заказывают 22 на 24. Эти цифры обозначают ширину брючины на уровне колена и в самом низу. Нижний край скошен: закрыта половина каблука, но спереди – ни единой складки. Штанина «стоит как труба», как говаривал в свое время некий Голохвастов.
Как и в любом деле, в моде существуют «экстремисты». Эти потомки стиляг заказывают расклеши 22 на 30–35 (как у Волка в «Ну, погоди!»). От колена вниз делаются встречные складки со вставкой-клином красного или ярко-зеленого цвета и навешиваются металлические цепочки или лампочки с питанием от батарейки, лежащей в кармане.
Писк моды – белые и, особенно дефицитные, цветные нейлоновые рубашки и коричневые или зеленоватые плащи болонья в комплекте с беретом или пилоткой (женские – с косынкой). «Нейлонка» не пропускает воздух, в ней летом – не холодно, зимой – не жарко. Но зато выстирать и высушить ее – 10 минут, тем более что в комплект входит поролоновая мочалка. Плащи из (будто бы импортной) болоньи за 70–80 рублей – дороговатое удовольствие. Поэтому в продаже (естественно, по блату) появляются их заменители черного и серого цвета из полиэтилена – в три-четыре раза дешевле.
У девушек входят в моду брючные костюмы, юбки мини и макси. Это вызывает в обществе неоднозначную реакцию. Одним нравится, другие считают такие стили неприличными или вызывающими. Неоднозначно и само отношение модниц. В одном из интервью продавщица отдела тканей заявила: «Как женщина, я – за мини, но как продавец – за макси!»
70-е годы.Самое примечательное в моде 70-х – мужские рубашки в талию (взамен свободного покроя) из тканей, раньше считавшихся женскими: с рисунком в цветочек, горошек, в петушках и с тому подобными растительными и животными орнаментами. В гардеробе и девушек и ребят постепенно появляются джинсы. Хотя они и носят название «техасы» из-за своего происхождения с американского Дикого Запада,хоть и похожи на настоящие своим кроем, заклепками на карманах и какими-то лейбами на задней части, но ткань… Настоящий джинс был настолько дорогим, что о нем даже ходил анекдот: «Доктор, поставь мне самый дорогой зуб!» – «Вам золотой, платиновый?» – «Ти што, нэ панымаешь?! Самый дорогой – джинсовый зуб!»
***
Вот такими мы были. Так мы проводили свой досуг. И несмотря на множество проблем, были счастливы, потому что обладали главным богатством – молодостью и оптимизмом. Хотя и не всегда это осознавали…
Глоссарий
Денеши́(Дениші́) – село в 20 км западнее г. Житомира на скалистом берегу р. Тетерев. Окрестности села – место отдыха и тренировок альпинистов со всей Украины и не только.
Бабе́тта –женская прическа, вошедшая в моду после выхода на советский экран французского фильма «Бабетта идет на войну» (1959 год). Пряди волос располагались спереди в художественном беспорядке, сзади закручивались в виде улитки; иногда для увеличения объема прически к собственным волосам добавляли шиньон, а отдельные модницы в волосы заворачивали банки из-под консервов.
Боло́нья – водо- и воздухонепроницаемая ткань из капрона или нейлона со специальной многослойной пропиткой для изготовления плащей и курток. Происходит из г. Болонья (Италия). В СССР освоено производство по итальянской технологии в 60-х годах.
«Зи́нгер» – известная с середины ХІХ векаамериканская фирма, производившая различную технику, в том числе популярные в Европе швейные машины.
Ке́ды – спортивная обувь с верхом из прочной ткани и резиновой клееной или литой подошвой. В 50–70-е годы использовалась для постоянного ношения в исключительно редких случаях.
Лейба – (лейбл, от англ the label) главный атрибут, подтверждавший «забугорное» происхождение предметов одежды. Нашивался также и на «импорт», изготовленный на Дерибасовской, в виде кожаного ярлыка с надписью любого содержания, но непременно – латиницей.
Стиля́ги – невозможно описать в нескольких строках это социальное, культурное и психологическое явление 50-х годов. Поэтому всем, кому интересно, я предлагаю ознакомиться с соответствующей статьей в «Википедии».
Стре́лки – тщательно заглаженные складки спереди и сзади вдоль брючины. Чтобы стрелки на брюках из ткани без синтетики выглядели действительно ровными, как стрела, приходилось прибегать к некоторым ухищрениям: натирать место складки изнутри парафином, на ночь класть сложенные по стрелкам брюки под матрац и т. п.
Шансо́н – французская эстрадная песня в стиле кабаре. В российской музыкальной индустрии термин «русский шансон» был введен в 1990-х годах как более благозвучное наименование жанра блатнойпесни, когда она стала звучать на эстраде, по радио и телевидению.
Ял – 2–6-весельная мореходная шлюпка.
Владимир Смоленцев, июнь 2019 г.
щотижневик "Семь дней"
Источник: 0462.ua
